Тема: Calibre 0.7.50 (2011|RU)

Страницы этого дневника обжигают Calibre 0.7.50 (2011|RU) как Calibre 0.7.50 (2011|RU) жизнь, но жизнь уплотненная, сжатая в границах отдельной человеческой судьбы. В этих Calibre 0.7.50 (2011|RU) черта между «человеческим документом» и художественным произведением стирается. Дневник, который передает для читателя живой Calibre 0.7.50 (2011|RU) его автора, воссоздает его человеческую личность в ее связях с современной действительностью, - такой дневник перестает быть только историческим документом. Он становится первичным явлением искусства или, вернее, тем истоком, откуда берет начало художественное творчество. Так для большой реки, подобно Волге, ее истоком служит маленький родник, мимо которого люди могли бы Calibre 0.7.50 (2011|RU), не заметив его, если бы над ним не стояла деревянная часовенка, как это было еще в старину, - знак, что здесь начинается великий водный путь. Близость Билля как художника к «дневниковым» источникам творчества придает лучшим его произведениям не отразимую Calibre 0.7.50 (2011|RU). В них прошла перед современниками одна подлинная человеческая жизнь в ее утро, полдень и в поздний вечер - с ее надеждами и разочарованиями, с ее метаниями и упорными поисками, с ее срывами и свершениями, - притом жизнь, тесно вплетенная в события величайшего в истории социального переворота. Она подлежит суду новых поколений, как жизнь всякого человека, который без остатка отдавал себя своему времени и поэтому отвечает за него перед Calibre 0.7.50 (2011|RU) будущего. Но что бы ни сказали о ней эти люди завтрашнего дня, у нее есть одно неоспоримое достоинство. Она была прожита постоянным спутником Билля - его вторым «я» - мужественно, с душевной щедростью и с верой в близость того дня, когда в мире утвердится царство социальной справедливости и духовной свободы, и когда, говоря пушкинскими словами, « народы, распри позабыв, В великую семью соединятся». В истории театра встречаются такие счастливые актеры, которые с первого же выхода на освещенные подмостки раскрывают свою творческую индивидуальность во всей ее человеческой полноте и художественном своеобразии. Они словно начинают свою артистическую «партию» сразу же с высокой и чистой ноты, и эта «нота» продолжает жить в последующих созданиях артиста, не снижаясь, пока она будет звучать в согласии с тем, что Александр Блок когда-то назвал с такой образной точностью «музыкой времени» или «мировым оркестром» эпохи. Таких актеров в давние времена называли артистами «божьей милостью», и они встречались крайне редко.